В 1961-1963 годах по приглашению архитектора А.Д. Меерсона, Борис Петрович работал над оформлением пансионата на Клязьме. К сожалению, в 1980-е годы, созданные им мозаики, подверглись варварскому уничтожению и о грандиозности этого замысла и его воплощении можно судить только по фотографиям и свидетельствам очевидцев. Так в статье за 1965 Л.И. Острецовой написано: «Наиболее значительными работами художника в монументальной живописи являются мозаики для пансионата на Клязьминском водохранилище «Мужество», «Грация» и «Юная», нашедшие место в экстерьере; «Весна», «Индия», «Дубовый листок» и «Композиция», /а также - «Девушка с золотыми волосами» - М.Ч./, установленные в холлах отдельных корпусов и в зимнем саду (архитекторы В.М. Гинзбург, Л.В. Карлик и А.Д. Меерсон). В этих работах нашли наиболее полное выражение отличительные черты творческого метода художника: философский подход к раскрытию темы, прекрасное владение техникой и учёт окружающей среды. При создании произведений для пансионата Клязьминского водохранилища, как и во всем творчестве, Борис Петрович Чернышев обращается к традициям древнерусской монументальной живописи».

Как всегда, Чернышев работал с своим любимым природным камнем, органично соединяя панно со стеной зданий корпусов, построенных в минималистском стиле 1960-х годов. Монументальное искусство Бориса Петровича отличает образная выразительность, в этом оно родственно его живописным работам. Удивительное умение придать лиричность, внутреннюю красоту и гармонию мозаичным панно выдают особую только ему свойственную манеру, создают глубокие образы.

Борис Петрович был внутренне очень свободным художником, эта свобода чувствуется, прежде всего, в выборе материала, в умении казалось сочетать несочетаемое: грубый природный камень с «драгоценной» смальтой, с фреской. В этом отношении интересно воспоминание писателя Марка Харитонва: «Борис Петрович был из тех, кто мало заботится об условиях внешнего существования. Он даже из невзгод и потерь мог что-то извлекать. Однажды стал, например, рассказывать, как при перевозке повредили мозаику, которую он сделал для пансионата «Клязьма»: выбили все лицо (речь, наверняка, идет о мозаике «Индия» - прим. Л. М. Денисовой). - Но нет худа без добра. Я взял, добавил туда раствора и написал лицо фреской, по сырому. И получилось замечательно: нежное лицо в обрамлении мозаики – как икона в окладе. Понимаете? Тогда уж срочно пришлось выбивать руку и тоже писать фреской. Только ноги остались в мозаике. Честно сказать, на них уже просто не хватило силенок. Ведь это не просто: вырубить мозаику, добавить раствора и написать. Это нельзя механически делать, нужен какой-то душевный порыв. Так и оставил. Но когда находит щепетильность, я вспоминаю, что за мной неоплаченный должок… Другая мозаика тоже упала и разбилась. Я переделал всю левую половину лица, а в фон вернул золото. Раньше я его убрал, а тут вернул. Золота у меня не хватало, и я местами сделал просто желтый камень. Получилось даже лучше. В пасмурную погоду лучше выглядит золото, но в солнечную оно иногда бликует, иногда от зеленой травы отсвечивает темным. А желтый камень – всегда яркий…».

И еще одну особенность творчества Чернышева, важную для монументалиста, хочется отметить, она ощущается даже по фотографиям: умение мыслить масштабно, охватывая весь ансамбль сразу. Это чувствуется в ритмическом соотношении фигур с друг другом, во взаимодействии их со стеной и внешней средой. Так, например, изящная «Грация» выразительно взаимодействует с сильной фигурой «Мужество», тянущиеся вверх деревья рядом с образом «Юной», кажется, добавляют ей жизненной силы.

Приходится только еще раз выразить сожаление, что мы лишены возможности видеть все это в натуре.

Денисова Л.М.,
Зав. худ. отдела музея «Новый Иерусалим»