Журнал «Культура и жизнь», 1962, №3.
«Какой взгляд! Как красив этот молодой нигериец!» – только и успел подумать художник. И вот уже приостановил свой мерный шаг негр, а художник, притулившись у дощатой стены какого-то павильона, торопливо делает наброски.
В мозаичном портрете, законченном художником спустя пять дней, ожили гордость и любовь, ревучая плавность движений и возвышенный полет мыслей молодого африканца. Внутреннее свечение минералов (портрет выполнен в технике каменной мозаики) придало живописи глубинную мощь и изысканное благородство.
Гармония цвета, монументальная емкость пластического языка, строгая красота набранного из «сильных» камней фона создавали образ цельный, законченный, запоминающийся.
КАМЕННАЯ МОЗАИКА… Этот род искусства знаком античному миру, европейскому и русскому средневековью. Века истории. Взлеты и падения, великие прозрения и холодная имитация масляной живописи…
Борис Петрович Чернышёв, о котором идет речь в этом очерке, страстно верит в безграничные возможности каменной мозаики.
События современности, накал чувств и высокая устремленность помыслов строителей коммунизма требуют сильных средств для выражения в образах искусства. Жизнь подсказывает лозунг: «Искусство – на простор улиц и площадей».
Какой должна быть современная стенопись? Как говорить с народом? Это не простые вопросы. И на них своим творчеством ищет ответ Б.П. Чернышёв.
Приглядитесь к фрагментам одной из недавних работ Чернышева, к мозаикам, украсившим центральный вход Дворца пионеров на Миусской площади в Москве. Композиционно вся работа – это стремительно бегущий по стене орнамент. В нем ведет цвет. Художнику удалось изжить сухость геометрических форм. Фигуры пионеров полны обаяния, детской увлеченности, той достоверной конкретности внешнего облика и чувств, без которых в искусстве самые добрые намерения так и остаются благими мечтаниями. Артистическое изящество, музыкальная подвижность форм увлекают, очаровывают.
Борису Петровичу за пятьдесят, и все внешние признаки возраста налицо: глубоко залегли морщины, среди золотых волос буйствует седина. Куда моложе сердце художника! Чернышёв не знает усталости, он постоянно в труде. Сколько успевает этот человек! И сколько у него начинаний и замыслов! Даже дни отдыха – поездки за город – это напряженная работа чувств и разума. Как правило, он привозит добрый десяток пейзажей.
Любую крупную работу Чернышёв начинает с «глубинного рейда» в область поставленных перед ним пластических и композиционных задач. Он то делает десятки и сотни темперных этюдов, то на много дней становится незаурядным скульптором и лепит множество фигурок, рельефов, фрагментов. К каждой такой штудии Борис Петрович относится как к законченному произведению искусства. Это вовсе не значит, что он тщательно отделывает глиняные фигурки или по несколько раз переписывает какой-то этюд. Совсем напротив. При беглом взгляде может показаться, что перед нами плоды небрежного обращения с формой. Но впечатление это быстро пропадает, и вы подолгу любуетесь трепетной плотью скульптурных миниатюр. Всё здесь волнение. Всё здесь – плоды усилий большого таланта.
Как-то восторженная посетительница мастерской Б.П. Чернышева, рассматривая рядовой темперный этюд, воскликнула:
- И чем это Вы пишете?!
- Головой и сердцем, - ответил за художника архитектор Л.В. Руднев.
«Головой и сердцем», - пожалуй, вернее не скажешь. Одним нутром не возьмешь: только разум способен поднять чувства художника до высоты стройного образа – это совсем не ново, но верно.
Когда началась Великая Отечественная война, художник-монументалист Чернышёв только-только нащупывал свой путь в искусстве. У него были хорошие учителя. Без малого 10 лет работы в творческой мастерской Л.А. Бруни и В.А. Фаворского дали драгоценный опыт и знания, пробудили острое желание взяться за работы, самостоятельные от начала до конца.
С войны Борис Петрович вернулся в сорок шестом. За плечами вещевой мешок и фронтовой опыт, на груди орден Славы и медали, в сердце ни с чем не сравнимая жажда труда и поисков. Первой работой недавнего фронтовика стала композиция «Однополчане».
Но более всего он мечтает воспеть красоту России, свой Великий город, солнечную радость юности, родное искусство.
С чего начинать? Время подсказывало ничем пока не прославившемуся художнику несложный и, казалось бы, единственный путь - пойти под начало признанного мастера. Но он твердо решил: «Довольно ученичества, буду искать свой путь». Для работы над мозаиками и фресками требовалось просторное помещение, строительные материалы. Начались поиски мастерской.
Архитектор В.Г. Гельфрейх был немало удивлен визиту незнакомца в кирзовых сапогах и солдатской гимнастерке.
-Разрешите мне работать в пустующем зале. Вещи ваши будут в сохранности.
-Что ж, работайте, - пожал плечами почтенный академик. –Дерзайте!
-Ну что Вы… Просто мне необходимо кое-что проверить, поискать.
Над фресковой росписью «Дружба народов» Чернышев начал трудиться еще в 1937 году. Теперь, 10 лет спустя, он возвратился к ней, не имея заказа, но вооруженный твердым желанием найти убедительное материальное решение, а заодно провести анализ возможностей техники фрески. Свои фрагменты он привязывает к архитектуре библиотеки имени Ленина, в здании которой разместилась его временная мастерская.
В поисках прошло три года. Выполненные фрагменты (среди которых, по словам очевидцев, были прекрасные фрески), к сожалению, погибли. Сохранились лишь немногие фотографии. И это все? Нет, остался опыт. Здесь была осознана величественная тема, и поныне не дающая покоя мастеру.
А с какими благами можно сравнить открытие принципов построения монументальных форм? В этом главный итог трехлетней работы.
Чернышев настойчиво искал причину неубедительности задуманных Д.А. Бруни аллегорических фигур. Символические фигуры Бруни ставил на одну ногу, а в итоге все старания дать насыщенный гражданскими чувствами и мыслями образ пропадали даром. Женщина-символ, женщина-аллегория оставались недостижимой мечтой. Чернышёв твердо ставит фигуру на обе ноги, не обольщаясь эффектными возможностями неожиданных ракурсов. «Внутренняя значительность, - решает он, - должна выражаться через симметричную статуарность фигуры». Свою догадку он проверяет, и не однажды. По этому принципу он строит фигуру «Россия», делает скульптурные разработки на тему «Москва». Он задумывается над опытом древних – им не откажешь в понимании монументальных возможностей стоящей фигуры. Деметра у древних греков и киевская Мария Оранта оттого так величественны и ясны, что в них нет и в помине половинчатости в использовании монументальных средств.
Новая загадка. Как ни подчеркивай и ни усиливай и без того выразительные черты модели, голова аллегорической фигуры не живет на архитектурной плоскости, ей чего-то не хватает. Чего? Монументальности, конечно. Что-то утеряно. Он всматривается в рублевские фрески, он листает десятки монографий.
Нимб! Знак святости накрепко связывает «мудрые» головы апостолов с архитектурными плоскостями.
«Значит, в моих фресках должна появиться такая деталь», - решает Чернышёв. В композиции «Дружба народов» это венки из живых цветов, а в дальнейшем, когда мастер начнет работать в технике каменной мозаики, это будут полукружья, венцы, набранные из «сильных» камней. Этот прием использован им в мозаике «Юная», с большим успехом экспонировавшейся на выставке «Советская Россия», в «Хозяйке медной горы», в портрете индийской женщины.
Первым в советском искусстве к каменной мозаике обратился Павел Дмитриевич Корин. Но взыскательный художник, Чернышёв не желает идти вслед потоку, пусть и сильному и увлекающему. Б.П. Чернышев настойчиво добивается соединения монументальной выразительности с эмоциональной остротой, жизненной наполненностью образов. Годы труда, смелые поиски, кропотливое исследование технологических приемов предшественников и современных мастеров приводят его к мысли о возможности использования в мозаичных наборах крупных камней. Рядом остроумно поставленных опытов он убеждается в том, что древние не могли пользоваться монументальной силой целого, сильно звучащего камня только из-за того, что их связующие материалы не идут ни в какое сравнение с современными цементами. Сделав это открытие, Чернышёв смело использует монументальную мощь крупных камней в своих композициях.
Последнее время Б.П. Чернышев был занят исполнением ответственной работы для столичного кинотеатра «Россия». Тема композиции, выполненной в смешанной технике мозаики с фреской - «Искусство». «Жизнь художника, - говорит Чернышёв, - связана с поэзией, музыкой, с архитектурой. Я, современник коммунистической эпохи, хочу выразить свои мысли об искусстве.
Я изображаю хор, он сродни моему духовному миру. Поэзия современности для меня – трибун Маяковский. Я хочу показать и свой труд: не случайны фигуры увлеченных работой мозаичистов».
Радость жизни – так в двух словах можно назвать темы работ Чернышёва. Красота человеческого тела, очарование юности, вечная молодость чувств воспеты им с огромной силой. Не перескажешь найденных трудом и высокой интуицией технических находок мастера. Да и нужны ли мудреные термины и холодный анализ, когда хочется еще и еще раз всмотреться в праздничный хоровод с гирляндами полевых цветов, насладиться струящейся плавью огненных камней в полной изящества и возвышенной красоты фигуре танцующей девушки, когда вы испытываете чувство радостного обновления, видя солнечную «Весну».
Художник Чернышёв в пути. Впереди – беспокойное творчество. Работа над памятником поэту М.Ю. Лермонтову для Москвы, оформление головных сооружений Каракумского канала, осуществление ранних замыслов – это ближайшие большие задачи мастера-монументалиста».
Отсканированная статья Ю. Бычкова
В статье опубликованы черно-белые репродукции следующих работ:
- Фотопортрет Бориса Петровича Чернышева (1961г.) на фоне мозаично-фресковой композиции «Искусство», установленной впоследствии во дворе жилого дома по ул. Усиевича в Москве. Уничтожена администрацией в 80-х годах.
- «Танец», мозаика из красной, белой и золотой смальты, разноцветной в фоне. Середина 50-х годов.
- «Хозяйка медной горы» (по сказкам Бажова), мозаика с фреской. Сер. 50-х годов (с 2004г. в Омском МИИ).
- «Юноша в венке», мозаика из натурального камня. Середина 50-х годов. Прим. М.Б. Чернышевой.
