Ж. «Искусство», 1968, №9. С. 23-26. Текст и 3 ч/б репродукции мозаик.
Почему мысленно не раз снова возвращаешься к ним? Очевидно, произведения Чернышева затрагивают важные художественные проблемы. Самое главное, что определяет творчество художника и делает его произведения особенно притягательными, это теплота, человечность, духовность его искусства.
Именно это прозвучало на выставке Чернышева необычайно своевременно теперь, когда монументальное искусство находится в стадии собирания сил, когда кажется, уже все устали от мертвящего холода, механического однообразия кочующих схем, безжизненных муляжей в так называемом монументальном творчестве.
Живопись, мозаику, фреску, скульптуру Чернышева объединяет цельное художественное мировоззрение – во всем есть свое видение прекрасного. Это видение опирается на традиции, но художник заставляет пережить их как бы в новом рождении.
Обернуться к прошлому можно по-разному. Есть подделка под прошлые схемы, холодная стилизация под старину, когда душа художника закрыта для впечатлений жизни. Но может быть и иначе. Чернышев чуток к окружающему миру, к поэзии возвышенного, и свою веру в красоту духовного выражает в формах, освященных традициями.
Монументальная живопись Чернышева не создается по обычно принятым ступеням: эскиз, картон, мозаика, где движение замысла едва уловимо. Картон почти всегда не больше, чем увеличенный и подробно разработанный эскиз, а «перевод в материал» – механически точное воспроизведение картона. У Чернышева же расстояние от первоначального эскиза к произведению в материале необычайно велико и внутренне динамично. Это все время развитие художественной мысли. В эскизе только в самых общих чертах определяется замысел, в картоне лишь выявляется общий строй произведения, находятся, взвешиваются его опорные ритмы. Настоящее же творчество начинается только тогда, когда художник работает с материалом.
Это резко выделяет творческий метод Чернышева из обычно практикуемого в монументальных работах, когда перевод в материал есть конечный этап, почти лишенный творческого момента. Недаром чаще всего он поручается исполнителям.
Работая в материале, Чернышев не связывает себя тщательно прорисованным картоном. У него образ рождается в процессе работы, в материале. Художник выкладывает рисунок камнем, одновременно соотнося его вес, форму, цвет, фактуру в пространстве. Вот почему так жива и естественна форма в его произведениях. Кажется, что они сделаны быстро, легко. Между тем, эта кажущаяся легкость, простота, позволяющая зрителю как бы вместе с художником пройти путь создания, и есть искусство. Метод работы Чернышева требует большой активности, творческой воли, большого внутреннего опыта. Большое значение в творчестве художника имеет неожиданное, случайное вдохновение, обретаемое в процессе работы. Например, внезапно попавшийся под руку камень может так войти в мозаику, что повлечет переосмысление всей формы, и замысел внезапно приобретает более яркое и сильное выражение. Но иногда художнику нужно чуть ли не через год вернуться к начатой вещи, чтобы в ней встало то, что не давалось в процессе работы.
Большое место в творчестве Чернышева занимает работа с натуры: пейзажные этюды и рисование обнаженной натуры. Они интересны тем, что позволяют почувствовать, насколько остро видит художник и насколько активна его творческая воля.
Однако характерно, что над каждым своим произведением художник работает так, словно заново открывает то, что уже давно было им найдено, проверено. Это усиливает эмоциональную непосредственность в его творчестве. Дело в том, что свой опыт, свое знание формы он сохраняет где-то глубоко, не щеголяя им.
Чернышеву посчастливилось учиться у таких замечательных художников, как Петров-Водкин, Истомин, Бруни, Фаворский, Павел Кузнецов. ВХУТЕМАСом было воспитано пространственное чувство формы, способность трансформировать формы в материале.
Вернувшись после Отечественной войны из армии и работая в тяжелейших условиях, не имея дорогой смальты, он всю свою любовь к материалу сосредоточил на камне.
Я думаю, не будет ошибкой сказать, что Чернышев первый открыл у нас красоту естественного камня, простого булыжника, которым мостят мостовые, как материала мозаики. Он первый утвердил эстетическую значимость промежутка грунта между камнем. И какое живописное богатство открывает он в колебаниях холодного и теплого тонов, как бережно и трепетно осязает материал, камень в мерцающих поверхностях мозаик.
Чернышев достигает поразительной одухотворенности материала. Какая, например, внутренняя наполненность в соотношениях серых оттенков гранита, булыжника и красной гальки в мозаике «Грузинка»**(вариант мозаики Чернышева, созданный совместно с художницей Т. Шиловской в Кудепсте)! Какой озвученности колорита достигает Чернышев введением кое-где смальты, приобретающей качество драгоценности! С каким точным чувством формы тремя камнями он определяет лицо грузинки, достигая большой выразительности через пластику, а не иллюзорным правдоподобием рисунка! В созвучиях малых и крупных величин, в промежутках между камнями много движения, поэтического ритма, сообщающего одухотворенность образу.
В другой мозаике, «Осень»,*** поверхность словно выткана круглой золотисто-матовой галькой в сочетании с цветными прописками по рельефу.
Сама кладка в мозаиках Чернышева исполнена пластического смысла. Она жива, артистична.
Поверхность сохраняет прикосновение руки художника, а не равнодушного исполнителя. Такие живые, пульсирующие поверхности могли бы быть особенно выразительны в сочетании с гладкими, холодными поверхностями бетона, стекла, металла в современной архитектуре. Живая, плавная, певучая линия – хороший контраст к ее аскетичной сухости горизонталей и вертикалей!
Целый ряд мозаик Чернышева поставлен на Клязьминском водохранилище. Они хорошо смотрятся в окружении природы, нашли себе место в архитектуре. И все же к ней они приспособлены, а не созданы в ансамбле. Они были бы активнее в пространстве, если бы архитектор органично включил их в свой замысел при самом его зарождении. К сожалению, обстоятельства складывались так, за исключением последнего времени, что художник не имел возможности достаточно много работать с архитектором. Это наложило известный отпечаток на его монументальные работы.
Дело в том, что произведениям Чернышева присуща архитектоничность, определяемая мировоззрением, методом его работы. Художник в своем творчестве исходит из мыслимой пространственной среды. Произведения его объединяет одна тема. Как музыкант, он варьирует одни и те же мотивы, но создает образы неповторимые, открывая в каждом материале свою жизнь.
Сейчас, когда огрубленность формы, жесткость контуров стали в представлении некоторых художников и зрителей чуть ли ни обязательным признаком современности, когда схема подчас подменяет истинную музыку искусства, Чернышев всем своим скромным обликом настоящего художника-труженика убедительно доказывает, что кроме мощного ораторского возгласа, иногда из боязни не быть услышанным, есть иная выразительность, выразительность задушевного слова искусства, проникающего глубоко в сердце.
Выставка произведений Бориса Петровича Чернышева напомнила, что проникновенное, нежное, теплое в монументальном искусстве также необходимо, как и героическое, эпическое.
* Даю правильное, паспортное написание фамилии. – М. Б.Чернышева.
** «Грузинка» – произвольное название, или, может быть, специально принятое для этого издания. Отец ее называет «Черкешенка». Установлена в нижнем фойе кинотеатра «Первомайский» в Москве в 1968-69г.– М.Ч.
*** «Осень» - мозаика, установлена в кинотеатре «Первомайский». -М.Ч.
Отсканированная статья М.А. Некрасовой
/ Репродукции в статье, черно-белые/:
1. «Осень». - Рельеф в бетоне, мозаика из крупной гальки, фреска по бетону. - 1963-64.
2. Портрет рабочего. (Эскиз к диптиху «Рабочий и Колхозница»).- Фреска.1962.
3. «Черкешенка» (в статье названа «Грузинка» - М.Ч.).- Мозаика (крупная галька, камень, смальта).- 1966.
